Пьесы Александра Чугунова

Театр с игровой ментальностью

Есть ли в театре источник изобилия творческих воплощений? Есть. Это та часть глобального Театра, в которой игра является не просто формой воплощения на сцене неких сюжетов, взятых из реальной жизни (фигуративное искусство); речь идёт о театре с игровой ментальностью, для которого игра – ни больше ни меньше, экзистенциальная матрица (свёрнутая в трубочку), со своими глубинными свойствами и признаками, – то есть речь идёт о какой-то мерности специфическом пространстве.

Возможно недоразумение, и в нём следует разобраться. Игра (в границах обозначенной нами экзистенциальной матрицы) – отнюдь не воображаемая жизнь, наполненная воображаемыми ситуациями; всё по серьёзному (не случайно мы используем термин «экзистенциальность»). Всё в этом экстремальном мире заточено на субстанциональную провокацию. Цель та же, что и у безжалостного томографа: срез за срезом зондировать обстоятельства многофакторной интриги, не упуская любой возможности залезть поглубже в подноготную – натерпеться страха – и тем самым обострить конфликт. А правила игры (сформулированные или по какой-то причине ещё не сформулированные, осознаваемые игроками или не осознаваемые, – но всегда провоцирующие) – то контрастное вещество, которое повышает репрезентативность исследования. Приноровиться к таким особенностям непросто, ибо правила – что тут скрывать – это всегда каприз, спровоцированный инстинктом. Нет ничего более непостоянного, чем каприз. Он же не слушается ни в какую! Утешает то, что в пространстве художественных абстракций инстинкт как раз и набирает в валидности – за счёт того, что бесконечно мутирует и чудесным образом меняет свою сущность.

Не до конца раскупоренная мысль, но пора прояснить. Игра разворачивается не в «безвоздушном пространстве»; она переплетена, как правило, с сюжетными линиями, построенными по законам традиционного театра, со своими завязками, развитием и своими развязками. Вопрос: кто, когда и как доминирует... В нашем случае доминирует игра. И потому, в ожидании финального аккорда, одна развязка может следовать за другой: развязка игры будет вызревать долго-долго – как жёлуди на дубе. Требуется время – для того, чтобы сформировались ловушки.

В нормальном смысле, тот, кто подсматривает в замочную скважину, наверняка понимает – есть смысл ещё и подслушивать. Одно и другое должно быть заботливо соединено.

Не для того, чтобы напугать. Приветствуется всё, что расширяет охват в выборе инструментария. От гвоздодёра до щипчиков для завивки ресниц. Смелее! От мелкоскопа до рейсфедера. Синкретизм – ключевое слово. С каменным топором можно, конечно, продолжать ходить на мамонта... Откуда мы знаем? Оттуда и знаем.

Чего бы, действительно, хотелось изощрённому уму? Действие, понятно, должно разворачивается сразу в нескольких плоскостях. Надо иметь в виду: обязательно найдутся персонажи, которым захочется делать себе копейку и на стороне. Почти не совпадая в пространстве, они, как полагается, попытаются крепко достать друг друга, устраивая на пути лавины и оползни. А тут ещё эти галлюцинации должны подключаться. Смешавшись в потоке размытых впечатлений, предстанут в очень-очень зашифрованном виде. И часы, не забывайте о часах. С какой-то минуты  затикают с особым нетерпением. Редукция к абсурду! Роковая ловушка!.. Больше того. Только ступил на верный путь – опять развилка... и приходится выпутываться из передряги, с помощью метода «как получится»... Умеете заказывать сны? Пинали вас в рёбра?.. Нас ждёт, конечно, не лабиринт лабиринтов... В общем, по-разному бывает.

Вопрос, который пока как-то не возникал. Но всё же. Пришла пора развернуть наш взгляд нормально в системе координат. То есть хочется  наблюдать за игровым действием не на чужих условиях. Как бы так устроиться, чтоб обозревать и с лицевой стороны, так и с изнанки. И в версии вчерашнего дня. И в версии  –  сегодняшнего. Не логично, зато легко понять. И чтоб настолько всё было заряжено коннотациями. Не дефиле банальностей! Наружу высовывается только краешек! Ведь хорошо же! (Шутка.)

Мы, практики, полностью на стороне Борхеса: «Двусмысленность – это богатство». Для ценителей подобные диссонансы – как набор настроенных в лад колокольчиков. Быть по-бутистки пьяными!.. Иначе откуда нам про такое знать.

Небольшой взнос в шляпу скептиков. Сложно погружаться в мир абстракций, если, по генетике, ты не обладаешь абстрактным мышлением. Ничего из этой затеи со строительством  театра с игровой ментальностью, конечно, не выйдет, не подключись к делу люди, с ярко выраженным абстрактным художественным мышлением.

Полезно понимать: самая неуловимая добыча – художественная правда... Не исключено, тут надо перепроверить. Но что наверняка бесспорно: счастье – в возможности изобретать.

Да, театр с игровой ментальностью отпускает мышление в авантюру. Брак с иррациональным сулит самое многообещающее кровосмешение, рождающее спонтанность. И потому он ищет свою драматургию. Ищет иррациональную игру ума, обильно приправленную иронией, вплоть до хулиганства. Сопутствующий эффект от такого содружества – растопляется даже лёд сознания: украдкой проснуться не удастся.

 Такой  театр воспитывает волю к изменениям, не позволяя замыкаться в каких бы ни было границах. Это тот «организм», который постоянно требует переливания крови. Такой  театр конструирует с математической точностью целый спектр художественных маний, вплоть до безумия. Базовый принцип построения текста: перпендикулярность. Перпендикулярность, порождённая противоречиями.

Полюбить противоречия  непросто, потому что на вкус эта пища жёсткая. Но смелых это только воодушевляет. Ибо зубам нужна работа.

Парадокс заключается в том, что природная человеческая склонность к «игре» часто подавляется страхом перед стихией «игры», страхом выпустить ход событий из-под логического контроля. Неизбежный итог – прогрессирующее творческое бессилие, оставляющее только один способ существования – унылое подражательство, создание видимости жизни – там, где давно по всем симптомам поселился застойный паралич.

Отдавать приоритет иррациональному в противовес рациональному – для этого требуется смелость. Готов ли он, драматург, режиссёр, обречь себя на вечное соавторство с кем-то (или с чем-то) неведомым? Готов ли он ступить на этот перекрёсток, на котором наверняка расставлена засада?

 Хватит ли уверенности в своей правоте, чтобы не поддаться маниакальному искушению упростить, адаптировать, подогнать образную картину мира под унылые извечные стереотипы, которые только благодаря некоей мимикрии пытаются изредка  претендовать на новое слово в искусстве. Естественно, в спасительный расчёт при этом берётся зритель, с незамутнённым умом, как у вахтёра.

Мечта о театре с игровой ментальностью порождена стремлением к творческой независимости. Прельщает свобода в выборе правил... свобода правила менять.

Повивальной бабкой театра с игровой ментальностью стал примитивизм. Но определить пол новорождённого до сих пор не удалось. Ибо решение отдано на откуп субъекту, страдающему болезнью под названием «субъективизм». Пока он не определился, можно смело скармливать новорождённому как эстрогены, так и тестостерон. Но лучше всё-таки, чтобы по ходу дела повстречалась опытная кормилица.

Для того чтобы сделать широкий шаг в будущее, надо вернуть себе, не стыдясь, способность первобытного человека к интуитивному восприятию мира, очищенному от коррозии рациональности. Это не означает, что следует безудержно игнорировать рациональное. Речь о приоритетах.

  Понятно, что двигаться назад легче: как минимум, есть колея. И потому  робкий человек предпочитает горизонтальный мир вертикальному, отмежёвываясь от сложной полифонии, господствующей практически во всех явлениях реального мира. Для него вертикальный мир есть угроза (на самом деле, жалкая угроза) привычному, комфортному существованию. Страх перед доминирующим в мире разнообразием заставляет прятаться за вульгарным правдоподобием. Не удивительно, что фигуративность страдает атрофией. Ещё бы! Узурпировать свободу действия, ограничивая фантазию охранительными догмами! Потому инстинкт в этой среде загибается и чахнет. Наивно полагать, что имеешь у вечности открытый кредит. И можешь бесконечно наслаивать одно прошлое на другое, как масло на бутерброд.

И наконец. Ведь кто-то должен объяснить: сунуть нос в мышеловку – естественная потребность творческого человека. И потому театр с игровой ментальностью – самая комфортная среда для выращивания новизны. Пространство рискованных художественных абстракций. Рассадник перпендикулярностей. А перпендикулярность, благодаря своей колючей природе,  есть именно то, что никогда не надоедает.

 Подходим к самой трудной части нашей «силлогистики»... В поисках таинственных слов придётся набраться терпения, без терпения нельзя! Есть угроза быть умноженным на ноль.

P.S.    Между двумя бокалами вина всегда хочется успеть... высказаться.